Cinco tiros, repetiu Ricardo Reis para não mostrar desinteresse, e com tê-lo dito ficou pensativo, acordou-lhe a imaginação, cinco vezes a arma disparando contra o mesmo alvo, uma cabeça que só a primeira bala tinha recebido erguida, depois, caído no chão o corpo, já derramando-se, já a esvair-se, as outras quatro balas, supérfluas, porém necessárias, segunda, terceira, quarta, quinta, quase um carregador inteiro assim despejado, O ódio crescendo a cada tiro, a cabeça de cada vez saltando sobre as pedras da rua, e em redor o espanto espavorido, o alarido depois, as mulheres aos gritos nas janelas, é duvidoso que alguém tivesse agarrado o braço do José Rola, quem ousaria essa coragem, provavelmente esgotaram-se os cartuchos no carregador, ou de repente petrificou-se o dedo no gatilho, ou não pôde crescer o ódio mais, agora fugirá o assassino, mas não irá longe, quem vive na Mouraria onde iria esconder-se, ali tudo se faz e tudo se paga.
Пять пуль, повторил Рикардо Рейс, проявляя неискренний интерес, и, произнеся эти слова, задумался, представил себе, как ствол пятикратно изрыгает пламя и свинец по одной и той же цели, и лишь первую пулю встречает вскинутая голова, а потом, когда убитый уже валяется на мостовой, голова эта уже расколота, размозжена, мозги из нее выпущены, но - трах-тарарах! - четырежды гремят уже излишние, но необходимые выстрелы, и ненависть возрастает с каждым выстрелом, и голова от каждого бьется о камни, а вокруг ужас и остолбенение, многоголосый женский крик из окон, и смолкла стрельба не оттого, что решился кто-нибудь удержать Жозе Рейса, дураков нет под пулю лезть, вероятно, патроны кончились, или занемел палец на спусковом крючке, или ненависти уже некуда было больше расти, и убийца скрылся с места происшествия, но только далеко ему не уйти и деться некуда, в Мавританском квартале расплата на месте.